Призрак - Страница 2

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Глава 2

В аэропорту Осло, Гардермуэне, была уже почти полночь, когда рейс SK-459 из Бангкока подрулил к предназначенному для него выходу номер 46. Первый пилот Турд Шульц затормозил до полной остановки «Аэробуса-340», после чего быстро отключил подачу топлива. Металлический лязг работающих реактивных двигателей превратился в добродушное ворчание, и двигатели отключились. Турд Шульц автоматически отметил время: три минуты сорок секунд после касания земли, на двенадцать минут раньше расписания. Вместе со вторым пилотом они приступили к заполнению карты контрольных данных, поскольку самолету предстояло ночевать в Осло. Причем с товаром. Турд Шульц перелистал бортовой журнал. Сентябрь 2011 года. В Бангкоке все еще шли дожди и стояла обычная удушливая жара, и он очень скучал по дому, по первым прохладным осенним вечерам. Осло в сентябре — лучшего места на земле не найти. Он заполнил графу со сведениями о неизрасходованном топливе. Топливные счета. Случалось, ему приходилось за это отвечать — после рейсов из Амстердама и Мадрида, когда он летел быстрее, чем предписывала экономическая рациональность, сжигая топливо на тысячи крон, чтобы успеть. В конце концов его вызвали на ковер к начальству.

— Успеть куда? — прорычал старший пилот. — У тебя на борту не было пассажиров, спешивших на стыковочные рейсы!

— Самая пунктуальная авиакомпания в мире, — пробормотал Турд Шульц рекламный слоган.

— Самая экономически хреновая авиакомпания в мире! Это все твои объяснения?

Турд Шульц пожал плечами. Ведь он не мог рассказать, что произошло на самом деле: он открыл топливные шлюзы, так как ему самому надо было успеть. Успеть на рейс в Берген, Тронхейм или Ставангер. Потому что было крайне необходимо, чтобы именно он, и никакой другой пилот, выполнил этот рейс.

Он был слишком стар, и единственное, что его начальники могли сделать, — это наорать и отругать. Он не допускал серьезных ошибок, профсоюз надежно его защищал, и ему оставалось всего два года до two fives, до пятидесяти пяти лет, когда он выйдет на пенсию. Турд Шульц вздохнул. Всего несколько лет, чтобы исправить ситуацию и не окончить свои дни самым экономически хреновым пилотом.

Он расписался в бортовом журнале, поднялся и вышел из кабины, чтобы продемонстрировать пассажирам ряд белоснежных пилотских зубов на смуглом пилотском лице. Улыбнуться им так, чтобы они поняли: он — это мистер Надежность. Пилот. Название профессии когда-то придавало ему значимости в глазах других. Он видел, как люди, мужчины и женщины, молодые и старые, после произнесения магического слова «пилот» автоматически начинали смотреть на него другими глазами, замечали харизму, небрежный мальчишеский шарм, а вместе с этим — холодную расчетливость и решительность капитана воздушного судна, выдающийся интеллект и мужество человека, бросающего вызов физическим законам и врожденным страхам обычных людей. Но это было давно. Теперь на него смотрели как на водителя автобуса и спрашивали, сколько стоят самые дешевые билеты в Лас-Пальмас и почему в самолетах «Люфтганзы» больше места для ног.

Черт бы их побрал. Черт бы побрал их всех.

Турд Шульц встал у выхода рядом со стюардессами, выпрямился и улыбнулся, произнес «добро пожаловать, мисс» на певучем техасском американском, который выучил в летной школе в Шеппарде. Получил в ответ одобрительную улыбку. Бывали времена, когда с такой улыбкой он мог договориться о свидании в зале прибытия. И договаривался. От Кейптауна до Альты. Женщины. Вот в чем была проблема. И решение. Женщины. Больше женщин. Новых женщин. А теперь? Волосы под форменной фуражкой уже поредели, но сшитая на заказ форма подчеркивала его рост и широкие плечи. Именно свое тело он обвинил в том, что не попал в число курсантов летной школы, осваивавших истребители, а стал пилотом грузового «геркулеса», небесной ломовой лошадки. Он поведал всем, что рост его оказался слишком большим, а в кабины «старфайтера», «F-5» и «F-16» помещаются только карлики. Но правда заключалась в том, что он не выдержал конкуренции. С телом же все было в порядке. Всегда. Тело — это единственное, что ему удалось сохранить в приличном состоянии с тех времен, единственное, что не распалось, не рассыпалось. Как браки, семья, друзья. Как это случилось? Где он был, когда это произошло? Возможно, в гостиничном номере в Кейптауне или в Альте, с кокаином в носу для компенсации убийственного воздействия алкоголя на потенцию и с членом в позиции «не возвращайтесь, мисс» для компенсации того, чем он не был и никогда не станет.

Взгляд Турда Шульца остановился на мужчине, идущем по проходу между креслами. Несмотря на склоненную голову, он возвышался над остальными пассажирами. Высокий и широкоплечий, как и сам Турд Шульц. Короткая стрижка, волосы стоят так, словно по ним только что прошлись щеткой. Моложе Турда Шульца, по-видимому норвежец, но не похож на туриста, возвращающегося домой, скорее на экспата с блеклым, почти серым загаром, характерным для белых, много времени проведших в Юго-Восточной Азии. Коричневый льняной костюм, несомненно сшитый на заказ, производил впечатление качества и надежности. Возможно, бизнесмен, дела у которого идут не блестяще, ведь он путешествует экономическим классом. Но не костюм и не рост мужчины приковали взгляд Турда Шульца, а шрам. Он шел от левого уголка рта почти до самого уха, серповидный, похожий на улыбку Гротескный и потрясающе драматичный.

— До встречи.

Турд Шульц вздрогнул, но не успел ответить на приветствие до того, как мужчина вышел из самолета. Голос у него был грубым и хриплым, а налитые кровью глаза свидетельствовали о том, что он недавно проснулся.